В начале столетия бурно начало развиваться массовое производство стандартных изделий конвейерным методом. В соответствии с технологическим процессом машины и станки располагались в определенной очередности. При таких условиях производственный процесс, состоящий из целого ряда простых операций, становился непрерывным. На автозаводах Форда уже накануне I мировой войны для массового производства широко применялся конвейерный метод.

Узкая специализация, стандартизация и применение конвейера открыли путь для научных исследований в области возможностей роста интенсивности труда. Первым за эту задачу взялся американский инженер Фредерик Винслов Тейлор (1856—1915). На основе его исследований различные организаторы производства проанализировали трудовой процесс. Признанное целесообразным количество движений было втиснуто в рамки минимального времени движения и помещения; затем рабочего принуждали к тому, чтобы необходимые движения он делал автоматически. Практически это означало то, что производительность труда исключительно связывалась с рабочим временем и минимальным количеством движений. Таким образом, свершилось предвидение Энгельса: «Механический труд до предела поглощал нервную систему, подавил свободную игру мышц и лишил человека всякой свободы физической и духовной деятельности».

Полностью оставляющая без внимания человека как антропологическую единицу тейлоровская организация труда не оправдала возложенных на нее надежд. Производственные показатели и сообщения инспекторов по вопросам труда за довольно длительный срок свидетельствовали о том, что хищническое использование человеческой энергии не только наносит ущерб производству, но и увеличивает недовольство среди рабочих.

В интересах создания условия для дальнейшего роста рационализации и снижения недовольства рабочего класса в Соединенных Штатах Америки, Англии и Германии начали исследовать новые методы организации труда. Были созданы Национальный институт индустриальной психологии и Вильгельмовский Институт психологии труда. Их исследования главным образом были направлены на то, как можно было бы с использованием минимальной энергии, в ее биологическом и психологическом смысле, достичь максимальной производственной эффективности. Физиологи, занимавшиеся вопросом труда, разложили движение на его составные элементы и, подсчитав их суммарную энергию, установили коэффициент полезного действия сложных движений, а затем серии движений. Было обнаружено, что экономичность труда связана с соотношением коэффициентов полезного действия затраченных калорий и полезной энергии. В этом процессе фактором, оказывающим решающее влияние, является то, под каким углом движимый предмет или инструмент находится по отношению центра массы человека, который выполняет работу, и сколько насчитывается постоянно повторяющихся движений в процессе его работы. Таким образом, в противоположность тейлоризму в 1920-е годы возникло новое направление, которое провозгласило, что внешние условия труда должны увязываться с физиологической экономичностью движений человека. В то же время психологи различных концернов указывали на то, что гимнастические движения, перерывы, включенные в процесс работы, вносят выгодные поправки в кривую усталости от труда.

В ходе сравнения движений во время работы и гимнастики был произведен научный анализ того давно известного из практики факта, что, занимаясь гимнастическими упражнениями, человек способен научиться распределять свои движения во время работы в соответствии со степенью трудности.

Под влиянием этих экспериментов уже в 1920-е годы во многих странах начали настаивать на введении перерывов для производственной гимнастики. Отдельные наиболее крупные концерны даже ввели на предприятиях должности преподавателей физкультуры. Несмотря на это, вопрос о производственной гимнастике на рабочих местах еще долгое время оставался нерешенной проблемой, так как на большинстве предприятий его не могли связать с экономичностью. Некоторые исследователи возражали против однообразия форм движений в гимнастических упражнениях. По их мнению, современная технология требует более сложных и эмоциональных движений. Производственной гимнастики сторонились и сами рабочие, так как вскоре поняли, что гимнастическими упражнениями хотят сохранить не их здоровье, а лишь извлечь большую прибыль из предприятия.

В начале 1930-х годов под воздействием проблем, возникших в связи с гимнастикой на рабочих местах, внимание исследователей обратилось к сути общих форм движений в спорте. В ходе «опытов по приспосабливанию к законам экономичности движений человека» внешних условий выполняемой работы исследователи установили, что в различных видах спорта этот процесс находится уже в более значительной стадии развития. Наиболее самокритичная часть физиологов и психологов, обратившись к области спорта, вынуждена была констатировать, что они не могут на перспективу скомпоновать единый по стилю или в техническом отношении элемент движения. Например, то, что исследовалось в результате продолжительной работы в области атлетики, оказалось уже давно устаревшим или неприменимым в соответствии с установленными международными правилами. Многие учреждения также изучали эмпирический опыт тренеров в надежде на то, что он может быть использован в организации труда.

Эта героическая эпоха науки о движениях человека, помимо упомянутых отклонений, все же принесла значительные результаты в деле развития физической культуры. Перед физиологами, психологами и подключившимися к ним социологами понемногу стали вырисовываться специфические законы физической культуры. Выяснилось, что модели действий и движений не могут целиком переноситься из спорта в трудовую деятельность и наоборот. В то же время на конкретных примерах было доказано, что спорт как синтез движений способен на развитие таких качеств, которые необходимы «идеальномy» производителю, таких, например, как способность к инициативности, организаторской деятельности, честности, дух соревнования, понимание преимуществ разделения труда, введение новых элементов движения, расслабление мышц в процессе работы, развитие чувств темпа, такта и ритма, моделирование движений, которые, однако, смогла использовать только кибернетика — наука, возникшая после II мировой войны.