Одновременно с распадом Западной Римской империи нарушилось довольно развитое общественное разделение труда в античном мире, были уничтожены отношения, связанные с производством товаров и их обменом. Основой новых государственных образований, включивших в себя вторгшихся варваров и коренное население, стало натуральное хозяйство. Прежние классические области культуры постепенно отмирали, а традиции варваров в видоизмененной форме оказались приспособленными к новым общественным отношениям.

Идеалом человека в античном полисе был многосторонне развитый человек. Значительное место среди черт гармонично развитой, активной личности отводилось физическим данным. Нормы оценки физической закалки, зрелищность и эмоциональные потребности играли такую важную роль в обществе, что ее не могла игнорировать и политика. Однако идеал средневекового человека, складывавшийся одновременно с формированием феодальных отношений, был бесконечно далек от античного идеала. Если говорить вообще об идеале человека в физическом смысле, относящемся к средневековому периоду христианства, то в этом случае следует исходить из идеала тела распятого Христа, измученного страданиями во имя спасения человеческого рода. Это был не символ физической силы, силы гармонично развитого человека, перед которым преклонялись, а гротескные мощи потустороннего существа. Таким образом, идеалом человека средневекового мира стал святой образ аскетического монаха, несшего на своем челе отражение страданий во имя спасения души. Пожалуй, ничто не указывает яснее всего на контраст между двумя мировоззрениями, как изменение понятия «аскетизм». Греческое слово «аскетизм» означало прежде всего физические упражнения, а «аскет» — победителя соревнований. В период средневекового христианства слово «аскет» уже означало человека, который презрел тело, терзает его и закаляет лишь дух. Фигура святого аскета, отрицающего физическую культуру, представляла общий идеал для всех социальных слоев. Правда, складывались и собственные идеалы у создававшихся орденов и слоев феодального общества. Таким, например, был идеал рыцаря. Однако в конечном итоге этот идеал также вписывался во всеобщий идеал аскета. В рыцаре уважали и считали достойными подражания не только физическую силу, боевой дух, сознание орденской чести и поведение согласно предписанным нормам кодекса поведения, но и то, что эти качества рыцарь подчинял службе господу богу и церкви.

Теологическое учение средневековой христианской церкви, определявшее европейское просвещение (в соответствии с описанными выше идеалами человека), провозглашало презрение физических влечений и концентрировало внимание на загробном счастье. Следствием этого явилось то, что в педагогических учреждениях, действовавших под непосредственным руководством христианской церкви, были отменены занятия физической культурой, оттеснено на задний план гигиеническое воспитание. Это учение отказалось от существовавших в примитивном обществе обрядов посвящения, связанных с возрастными категориями, предало забвению античные принципы воспитания и в течение долгого времени не учитывало детский и переходный возраст. Оно рассматривало детей как маленьких взрослых, не осознавало роль детских подвижных игр, необходимых для развития личности, более того, считало их источником греха, отвлекающего от размышлений. Ссылаясь на церковника Тертуллиана, это учение объявило физические упражнения и игры действиями дьявола.

Однако идеал человека, ставший господствующим в период становления феодализма, не раскрывает со всей глубиной историю практического развития физической культуры. Различным было отношение к физической культуре и отцов православной и католической церкви, разрабатывавших основополагающие церковные догматы. Отцы православной церкви в меньшей степени симпатизировали аскетизму. Об этом направлении свидетельствуют не только послания апостола Павла к коринфинянам, которые изобилуют критериями оценки физических данных человека, но и такие заявления, как, например, сделанные Еврапиусом (345—414 гг.), который называл грязными собаками своих друзей, не отличавшихся опрятностью.

Средневековая церковь в своей политике и в других отношениях должна была считаться с народами, которых она уже обратила или еще обращала в христианство. Так, многие укоренившиеся традиции этих народов, как, например, турниры, организовывавшиеся германцами во время весеннего праздника, поединки, проводившиеся норманнами в разное время года, или, например, ирландские игры, которые беспрепятственно проходили с 632 до 1169 года, нигде не предавались анафеме. У нас нет также данных и о том, чтобы осуждались формы физических упражнений, сопутствовавшие изменившимся условиям боевой подготовки и игравшие все большую роль. В период переселения народов опыт и средства борьбы кочевников Востока соединились воедино с достижениями народов Средиземноморья в области изготовления изделий из металла. Ценой постепенного подчинения большинства населения занявший место римской аристократии новый правящий слой смог обеспечить себя и свое личное окружение тяжелым вооружением повышенной боеспособности и более высокий уровень подготовки. Во встречающихся в памятниках VIII века записях об учениках, воспитывавшихся во дворцах, недвусмысленно говорится о том, что при дворах Франкского государства и английского королевства физическая подготовка детей знати проходила в организованных рамках.

Из движений, изображающих что-то, церковь последовательно преследовала лишь пантомиму, в то время как «танцы ангелов», провозглашающие радость искупления, разрешалось исполнять даже в церквях. В начале средних веков в танцах, организовывавшихся по случаю кануна какого-либо церковного праздника, принимали участие даже мирские братья низшего духовенства. В поучениях св. Георгия, адресованных императору Юлиану, тоже осуждались лишь движения, подражающие танцу Саломеи. «Впрочем же, — подчеркивает святой, — если тебе очень хочется танцевать... то танцуй... подражая достойному танцу царя Давида. Это благородное, невоинственное упражнение достойно правителя, и христиане воздают ему славу». Лишь в VIII и IX веках на заседаниях синода стали выступать против исполнения танцев по случаю различных религиозных праздников в церквях, во время крестного хода и похорон, когда они приобретали неистовый характер и угрожали порядку религиозных обрядов, а также нарушали ритм производственной работы. Аналогичный подход был и в отношении подвижных игр и охоты.